Избранные материалы
Ольга Коткина: Быть или не быть?
Быть или не быть? Жить или не жить и как жить? Это личное дело каждого.
Мы лишь можем помочь, подвести, протянуть руку помощи. Но, когда сам человек тонет и не хочет спастись, ничего невозможно сделать без хорошего психолога. А иногда и он не помогает.
Так случилось с нашим подопечным. Ещё летом в организацию поступило сообщение о человеке, которому нужна наша поддержка.
Выехав на место, увидела удручающую картину. Полуразваленный дом, двери, сколоченные из горбыля, шифер частично покрывает крышу... Внутри, на топчане, в грязной одежде сидел мужчина.
А вокруг - непонятно что. На столе - бутылка водки, и запах такой, что резало нос, хотя и была в маске. Это потом он рассказал, как докатился до такой жизни. Был молодым, работал в лесопункте. При отправке в армию никто не сказал, что повезут в тот самый Чернобыль. Только когда приехали, поняли, куда попали. Ели яблоки, которые падали с деревьев, и опять же никто не предупредил, что они уже радиоактивны.
«Что я там видел, лучше вам не знать и не видеть. До сих пор мне это по ночам спать мешает. И лучшее, что я могу, чтоб заткнуть память, это выпить и забыться. Конечно, облучился. Поэтому и детей нет». Жил с женщиной, но она умерла, и остался он один горе мыкать. Никому не нужный, люди от таких шарахаются. Да ещё нога никак не заживает. Передвигается на костылях. Почему он оказался ненужным даже организации чернобыльцев не понятно. Мы взялись помочь ему. Думали, это просто, но не тут-то было. Человеку, который потерял веру в людей, в справедливость, помочь очень трудно. Наша организация обратилась к главе посёлка о ремонте жилья: ведь дом муниципальный.
- На ремонт этого дома нужно два миллиона. У нас таких денег нет, - ответили нам в администрации.
Мы обратились в социальное управление, чтобы оформить его в один из интернатов. Понимая, что это займёт какое-то время, а скоро зима, человек не выживет в таких условиях, мы искали ему небольшое жилище, где он мог переждать. Договорились о комнате в общежитии, но появилось коллективное письмо людей: «Мы не хотим жить по соседству с ним, просим избавить от такого жильца».
Но я шла напролом. Кто людям дал право судить и решать, кому жить, а кому нет? Сегодня он в таком положении, а завтра вы. Кому не нравится, стройте свои дома и решайте, кто там будет жить. И тут хорошая новость: место в интернате пришло быстро за три месяца. И опять уговоры, чтоб поехал. И не понимали мы, почему он отказывается. Только грамотность психолога позволила понять причину его отказа, его пьянок. Водка для него стало неким наркозом от боли. Первое, что он сказал: «Нужно в больницу, от меня пахнет, от меня все будут шарахаться». А сам дрожащими руками тянулся к полке, где был небольшой фотоснимок - последнее, оставшееся от прошлой жизни. Снимок, где он молодой, красивый парень. Потом он поднял ногу на грязный топчан и показал заживо гниющую ногу. Вот откуда был запах! Запах гнилого мяса, опарыши и гной. Это какую же боль терпел человек! Вопрос второй: почему зная о его состоянии, никто не приходил делать перевязки? Хотя приносили и бинты, и всё остальное. Неужели настолько брезговали человеком, что забывали о своём долге? Мол, сбежал с больницы - и сбежал, значит, не хочет лечиться. Нянчиться не стали.
И всё-таки завтра его везём в больницу, где вымоют. И думаю, сначала его ждет операция, а потом интернат. Но это уже дело врачей. А мы свою работу выполнили. Признаюсь, что и мне порой хотелось бросить всё, послать его и даже звонила в центральный офис и спрашивала, как снять с себя ответственность за человека. Но, просыпаясь утром, понимала: я в тепле, и завтрак приготовлю, а как он? Не замёрз ли, поел ли? И опять шла на уговоры.
Чтоб его положили в больницу, пришлось звонить и договариваться с заместителем главного врача по лечебной части. Так как хирург изначально не хотел брать его из за пандемии. Но когда посмотрел, принял его в отделение. Прежде, чем вести его в больницу, нас попросили чтоб его вымыли мужики, отмочили старые бинты.
Так что после больницы, конечно, интернат, но он под большим вопросом. Его могут туда не взять, потому что нужны перевязки. Так сказал врач. В любом случае, если не возьмут в интернат, хотя место есть, для него готова комната в общежитии. Социалка будет ухаживать. Вот пока все.
Меня интересует два вопроса: зная, что есть такой человек, которому нужны перевязки, почему не была закреплена медсестра? И второй: почему отвернулось общество чернобыльцев, почему не оформляется инвалидность нормально? Человек просто был выкинут. И когда он в больнице все время кричал и звал меня, чтоб я подошла, мне было как то не по себе. Слезы сами наворачивались.
Наверное, в этом и состоит наша работа: не отворачиваться, когда отвернулись даже близкие, вселять надежду, даже когда её нет.
Ольга Коткина, председатель Койгородской районной организации КРО ВОИ